Собрание сочинений. Том 1. Путешествие к просветлению. Просветлённая храбрость. Сердце сострадания - Дилго Кхьенце

– Что случилось с твоей одеждой?

– Там снаружи я встретил замерзающего человека, – ответил он.

Мать вышла на улицу, чтобы посмотреть, кто же там замерзает, и увидела, что её сын надел свою одежду на покрытый снегом куст. На краях одежды она обнаружила камни, которые мальчик положил туда, чтобы одежду не унесло ветром.

Когда он играл со своими друзьями, то никогда не переживал, если проигрывал. Он скорее расстраивался, когда проигрывали другие, а не он. Отправившись с другими детьми на сбор сухих веток, он очень радовался, когда другие дети что-то находили, даже если сам он возвращался с пустыми руками. Но если сам он находил дрова, а другие дети нет, он либо помогал им в поисках, либо отдавал свои ветки, поскольку опасался, что, если те ничего не принесут домой, родители будут их ругать. Он часто играл, строя маленькие ступы, или воображал, что получает учения или сам их даёт.

Если ему было грустно, он брал в руки несколько страниц какого-нибудь текста Дхармы, и его настроение тут же менялось – он становился очень радостным. Если кто-нибудь клал свою одежду на священные тексты Дхармы или как-то ещё выказывал своё пренебрежение к ним, он всегда сильно расстраивался.

Вкратце говоря, Гьялсе Тхогме обладал теми же качествами, какими обладают все великие мастера: когда он видел, что кто-то страдает или радуется, он страдал или радовался даже сильнее, чем сами эти существа.

Ему было три года, когда умерла его мать, и пять – когда умер отец. До девяти лет его растила бабушка, а затем и она тоже умерла. С этого момента и до того времени, когда ему исполнилось четырнадцать, о нём заботился его дядя с материнской стороны Ринчен Таши, «благоприятная драгоценность», который учил его читать и писать. Гьялсе Тхогме всегда испытывал к дяде чувство благодарности, поскольку тот указал ему путь духовного развития.

Однажды он сказал дяде: «С этого момента ты можешь прервать все связи с обычной жизнью и посвящать своё время целиком практике Дхармы. Я сам буду собирать подношения, чтобы снабжать тебя провизией. Так я отплачу за твою доброту ко мне».

Он сдержал своё слово, и с того момента они так и жили. В возрасте четырнадцати лет, придя к выводу, что радости сансары похожи на чудовищную яму, полную горячих углей, он принял начальные обеты монаха и получил имя Сангпо Пал – «славное благо».

Жизнь хорошего монаха состоит из изучения, размышления и медитации, поэтому начиная с пятнадцати лет и в последующие годы он получал разнообразные учения от множества духовных учителей разных школ тибетского буддизма[21]. Он никогда не ослаблял усилий в изучении Дхармы и вскоре стал очень знающим человеком. Он не просто запоминал большинство изучаемых текстов наизусть, зачастую услышав их всего один раз, – но ещё и без труда понимал их глубокий смысл. Он с лёгкостью отвечал на вопросы о самых сложных аспектах доктрины. Учителя сравнивали его с Асангой. (Асанга, имя которого переводилось на тибетский язык как Тхогме, был великим индийским пандитой, знаменитым своими уникальными знаниями[22].) С тех пор он стал известен как Тхогме Сангпо, «превосходный Асанга». Ему тогда только исполнилось девятнадцать лет. Его знания сутры и тантры всё углублялись, а благодаря медитации он обрёл личный опыт смысла, заложенного в учениях. Его искренность, чистая мотивация и усилия были настолько сильными, что за месяц ретрита он добивался такого прогресса в своей духовной реализации, какого другие добивались за три года.

В возрасте двадцати одного года он принял полные монашеские обеты в монастыре Е. Он строго соблюдал монашескую дисциплину, являясь для всех примером до самого конца жизни, никогда не пренебрегая даже самыми незначительными правилами поведения. Осознавая весь тот вред, который сопутствует использованию кожи и меха животных, он намеренно избегал ношения одежды из этих натуральных материалов. Он начал давать учения по таким фундаментальным текстам традиции махаяны, как «Вступая на путь бодхисаттвы»[23] и «Совершенная запредельная мудрость»[24], и составил множество комментариев, в которых ясно объяснял глубокий смысл этих учений[25]. Гьялсе Тхогме был поистине похож на солнце, чьи лучи сострадания и мудрости освещают всех живых существ.

Идущие от великого сияющего солнца мудрости и любви

Лучи учения, диспутов и сочинительства

Рассеяли тьму неведения,

И благодаря им зацвёл лотосовый сад учений Будды.

За время своего обучения он сталкивался с финансовыми трудностями. Разные знакомые много раз советовали ему научиться давать посвящения и проводить ритуалы, чтобы без особых усилий зарабатывать этим на жизнь. Он выслушивал все эти советы, которые, хоть и шли от чистого сердца, были тем не менее глубоко ошибочными, и в конце концов написал в ответ поэму «Тридцать семь строф о практике бодхисаттвы», которая содержала краткое изложение всего пути бодхисаттвы.

Когда Гьялсе Тхогме было тридцать два года, он стал настоятелем монастыря Тары и оставался на этой должности до того момента, когда ему исполнилось сорок два. Монастырь Е, в котором он обучался, неоднократно приглашал его занять место настоятеля, однако он каждый раз отказывался, отвечая, что на эту должность должен быть назначен кто-нибудь более достойный, и рекомендовал знаменитого Кхенпо Вангло, которого в результате и назначили на это место.

В течение всей жизни Гьялсе Тхогме вокруг него собиралось множество существ, которые были привлечены его добротой, рассудительной речью и безупречным поведением, всегда соответствовавшим тому, чему он учил, а также его искусной манерой давать учения, которая заключалась в том, что он находил подход к каждому ученику в зависимости от его способностей и характера.

Приветствуй их стягом щедрости,

Обращайся к ним с учтивой речью,

Укрепляй их уверенность последовательным поведением,

Настройся с ними на один лад и помоги совершенным советом.

Щедрость этого великого человека была поистине безгранична. Как сказано в тексте «Украшение сутр махаяны»: «Нет ничего такого, что бодхисаттва отказался бы отдать другим, – своё имущество, тело, да что угодно!».

Именно так и поступал с самого детства Гьялсе Тхогме, который обычно раздавал друзьям и нуждающимся всё без остатка, несмотря на то что сам был небогат. Тем же, кто искренне пытался его остановить, предупреждая, что если он будет раздавать слишком много, то ему не на что будет жить, он обычно отвечал так:

– От голода я точно не умру. И даже если умру, меня это не особенно беспокоит!

Однажды,